Дай лапу, "Медведь": как я летала на энгельсском бомбардировщике

Журналистку КП взяли в полет на легендарном ракетоносце ТУ-95МС

Фото: Роман ЗЛОБИН

Россия пустила в бой с террористами запрещенного в нашей стране ИГИЛ дальнюю авиацию - удары по позициям боевиков в Сирии наносят стратегические бомбардировщики Ту-160 и Ту-95 МС. Подняли самолеты с аэродромов в Моздоке в Северной Осетии - и Энгельсе Саратовской области.

Что из себя представляет "меч России", выяснила корреспондент "Комсомольской правды". Год назад нашей сотруднице удалось не только побывать на энгельсской авиабазе, но и подняться в воздух на гордости дальней авиации – легендарном ракетоносце Ту–95МС.

Дай лапу, "Медведь"!

Небо – одна сплошная грязная вата, ветер сдирает с деревьев еще живую листву. Я стою на бетонке аэродрома Энгельсской базы дальней авиации и мысленно ругаюсь с «небесной канцелярией». Сильный боковой – не самое лучшее условие для взлета и посадки!

Нет, если нужно, «стратеги» поднимутся в небо при любой погоде. Но в мирное время, да еще и с гражданским на борту, военные предпочитают лишний раз не рисковать. Тем более, если этот гражданский – женщина.

Фото: Роман ЗЛОБИН

До взлета чуть больше часа, я – единственный «потомок Евы» в радиусе пяти километров. В военные годы с этого аэродрома поднимались в небо легендарные «ночные ведьмы» Марины Расковой. Отсюда же крушила врагов на своем Яке отважная Валерия Хомякова. Но 70 лет спустя авиация, тем более дальняя, стала абсолютно мужским миром. Который очень неохотно пускает к себе чужаков.

– Неужели в дальней авиации теперь вообще нет женщин? – спросила я накануне.

– Нет. Женщины – слишком нежные создания. Может голова закружиться, в обморок падают, в туалет приспичит. А у нас тут условия спартанские. Не в памперсах же вас возить! – разразились хохотом суровые мужики в форме.

Фото: Роман ЗЛОБИН

Наконец–то поднимаемся на борт. Язык не поворачивается назвать этот самолет «птичкой». Слишком фамильярно и неуважительно. Почти 200 тонн веса, скорость полета до 1000 километров в час. Плюс шесть авиационных крылатых ракет на борту.

Турбовинтовой ракетоносец Ту–95МС – гордость Российской авиации и ночной кошмар американцев. По классификации НАТО это «Bear» – «Медведь». Во время «холодной войны» он стал символом авиационной мощи Советского Союза. Да и сейчас, после возобновления воздушного патрулирования, за каждым шагом русского «Медведя» в нейтральном пространстве следят истребители–перехватчики НАТО. Даже неизвестно, что больше – уважают или боятся.

Фото: Юлия ЦВЕТКОВА

– Добро пожаловать! – улыбается мой ровесник, 28–летний бортовой оператор Александр Усов. – У нас здесь тесновато, но я уверен, ты поместишься.

Действительно, несмотря на внушительный размер – 46 метров в длину и еще полсотни – в размахе крыльев, внутри «Мишка» достаточно компактный. Всего два с половиной автомобильных салона.

Фото: Роман ЗЛОБИН

На откидном месте в проходе меня уже ждет «мой» парашют. Накануне его специально подгоняли по росту и объемам. – Первый раз у нас такой компактный «летчик», – подтягивая ремни, шутит инструктор парашютно–десантной службы. – А теперь аккуратно вставай!

– Ыыыть! – сжимая зубы и стараясь не пыхтеть, как паровоз, пытаюсь разогнуть ноги. – Сколько он веси–и–и–ит? Если вам кажется, что парашют – это небольшой мешок на спине – вы глубоко ошибаетесь! Парашют для авиаторов–дальников – это 30-килограммовый «чемодан», висящий под «пятой точкой» и ощутимо подбивающий вас под колени при каждом шаге. Зато в нем есть все необходимое для абсолютно любого приземления – еда, нож, радиолокационная станция и даже резиновая лодка на случай «приводнения».

Фото: Роман ЗЛОБИН

– Слушай и запоминай! Если что – в полу, где шасси, откроют люк. Нужно будет нырнуть туда вниз головой. Парашют раскрывается сам через несколько секунд, но лучше не ждать, а сразу дергать кольцо, – объясняет мой наставник. – Мужики дергают правой рукой от себя, но тебе (сочувственно глядя, как я проседаю под тяжестью своего «чемодана») лучше дергать двумя руками. И главное – не попасть на винты!

Фото: Роман ЗЛОБИН

Лопастей винтов уже не разобрать,от гула турбин закладывает уши. Наш «Медведь» уже выруливает на взлетную полосу. Натягиваю «говорящую шапку» – так ласково летчики называют шлемофон, гибрид наушников и головного убора. Усов находит провод, тянущийся у меня из затылка, и еще один, точно такой же, выуживает откуда–то из глубин самолета... Легкий щелчок креплений – и получается «цахейлу». Как в знаменитом Кэмероновском блокбастере «Аватар», когда человекообразные обитатели Пандоры и звери переплетались хвостами, чтобы установить связь.

Именно благодаря этим «хвостам» от шлемофонов, «Медведи» и их экипажи становятся единым целым. Без «цахейлу» не будет полета – командир экипажа просто не услышит штурмана и борт–инженера. И не сможет поднять самолет в воздух.

Фото: Роман ЗЛОБИН

Взлетаем! Слышу, как штурман сообщает командиру первые данные. Мой шлемофон – часть этой системы. Невероятное ощущение сопричастности! Кстати, скорость на момент отрыва от земли – 275 км/ч.

Фото: Роман ЗЛОБИН

Высота – 400 метров. Сегодняшняя задача экипажа – отработка взлетов и посадок. Четыре двойных круга и один тройной. Двойной – это значит: поднялись, сделали круг, снизились до 50 метров, потом опять поднялись до 400, еще один круг и только потом можно сесть. Тройной – соответственно три захода. Итого, 22 смены высоты.

Фото: Роман ЗЛОБИН

Людям, страдающий от перепадов давления, здесь явно бы не поздоровилось. Мне, к счастью, повезло.

– 110 на 70. Вас хоть сейчас в космос, – пошутил суровый доктор на предполетном медосмотре два часа назад.

Фото: Юлия ЦВЕТКОВА

«Небесная канцелярия» все–таки сменила гнев на милость. Солнце наконец смогло продраться сквозь свинцовые облака и дотянуться до земли несколькими столбами света. Внизу золотится Волга, а крошечные домики, дороги и поля с озимыми кажутся одним большим лоскутным одеялом.

Фото: Юлия ЦВЕТКОВА

Командир экипажа – 43-летний Вячеслав Цыганов. Дома, в столице, его ждет семья. Там же и служба. А в Саратовскую область он приезжает за летными часами. Проще говоря – отрабатывать мастерство. В авиации он уже 26 лет.

– Сюда добираюсь именно на поезде. Не на самолете, не люблю, когда за полет отвечает кто–то другой. А так, ночь здорового сна под стук колес – и ты на месте, – объясняет он.

Фото: предоставлено авиационной группой Энгельсской гвардейской Донбасской Краснознаменной авиационной базы

Одна из главных задач стратегической авиации – полеты в удаленные точки мира со спецоружием на борту. Именно поэтому дальников называют «ядерным мечом России». Личный рекорд Цыганова – 19 часов 19 минут в воздухе. То самое патрулирование.

– У летчиков дальней авиации есть такая шутка: если жена начинает «пилить» и уверять, что просто лететь – это не так сложно, привяжите ее к стулу часа на три. Чтобы ни встать, ни погулять, ни чем–то другим заняться. А потом объясните, что вы так по 20 часов «просто сидите», – смеется Вячеслав Цыганов. – К счастью, у меня жена вполне понимающая.

Фото: Роман ЗЛОБИН

–На самом деле, это очень сложные задачи, требующие огромных знаний, внимания и выносливости, – объяснил заместитель командира авиационной группы, подполковник Александр Хабаров. – Как это? Это когда под тобой льды или океан, ориентиров нет. Когда тебя периодически сопровождает чужие истребители.

Фото: предоставлено авиационной группой Энгельсской гвардейской Донбасской Краснознаменной авиационной базы

А уж дозаправка в воздухе, на огромной скорости, когда два многотонных самолета должны лететь синхронно на расстоянии всего 10-15 метров – это ювелирная работа. По сравнению с ней отсутствие сна и необходимость сидеть на одном месте – меньшие из проблем. В таких полетах и люди, и машины способны раскрыть все свои возможности.

Фото: предоставлено авиационной группой Энгельсской гвардейской Донбасской Краснознаменной авиационной базы

42–летний Хабаров – на данный момент абсолютный рекордсмен по времени, проведенномe за штурвалом еще одной легендарной машины, базирующейся на этой же авиабазе – тяжелого стратегического ракетоносца Ту–160, именуемого из–за изящной формы «Белым лебедем».

В 2010 году подполковник впервые в истории эксплуатации Ту–160 выполнил 24–часовой полет на воздушное патрулирование. Облетел всю Россию, пролетел мимо Японии. Плюс две максимальные воздушные дозаправки – по 54 тонны топлива.

Фото: Роман ЗЛОБИН

Идем на первую посадку. 20 метров, 10, 6, 4, 2, 1...Шасси мягко касаются полосы, а потом самолет начинает тормозить, оставляя за собой черные полосы стертой о бетон резины. Кстати, совсем забыла представить нашего «Медведя» – Изборск. Ту–160 называют в честь конструкторов и былинных героев, Ту–95 – в честь городов.

Фото: Роман ЗЛОБИН

Не прошло и  десяти минут, как мы вырулившем на новый круг. Если присмотреться, можно заметить купол небольшого храма, расположенного на территории авиабазы. Сюда, к отцу Виктору, вот уже десять лет ходят молиться и жены, и сами летчики.

Фото: Роман ЗЛОБИН

– Около 90% личного состава – верующие. Бывает, сами звонят:«батюшка, у меня завтра важный вылет, благословите!» Но чаще все–таки жены приходят. Либо сами у икон подолгу стоят, либо заказывают молебен, если у мужа уж очень ответственное задание, – уже на земле поделился помощник командира части по работе с верующими военнослужащими, протоиерей Виктор Лузган.

Фото: Юлия ЦВЕТКОВА

Третий круг. Кстати, то, что называется кругом, на самом деле прямоугольник. И на каждом его углу самолет ложится на крыло, чтобы повернуть в нужную сторону.

Фото: Юлия ЦВЕТКОВА

Четвертый круг. Кресел с жесткими спинками на борту семь, а человек – восемь. Поэтому меня уже почти два часа качает из стороны в сторону при каждом изменении положения самолета. Наконец прислоняюсь боком к креслу бортоператора и неожиданно для себя...начинаю засыпать. Просыпаюсь от того, что роняю голову на грудь. На меня встревоженно смотрят сразу две пары глаз.

– С тобой все хорошо? – беспокоится Александр Усов. И достает откуда–то термос с чаем. Бортинженер Юрий Гальперин протягивает конфету.

Чтобы не волновать этих милых людей, приходится просыпаться.

Фото: Роман ЗЛОБИН

Пятый круг. Крайний. В авиации не используют слово «последний». 8 метров, 6, 4, 2, 1... Шасси вновь мягко касаются полосы. Мне не понадобилось учиться «нырять с противовесом» и дергать кольцо. Потому что наши авиаторы – лучшие в своем деле. И техника сделана на совесть. Десятки прирученных «Медведей» и «Лебедей» стоят на страже интересов страны.

Фото: Роман ЗЛОБИН

После теплой кабины уличный осенний воздух как–то по–особому резок. Солнце уже спешит закатиться. На прощание касаюсь огромного шасси кончиками пальцев – и суровая «медвежья лапа», еще не остывшая после посадки, неожиданно отвечает почти живым теплом.

1) В полет нельзя надевать новую одежду. Костюм и обувь обязательно нужно хотя бы день «выгулять»

2) Первый полет – особый случай. Летчика берут на руки и трижды ударяют «пятой точкой» о стойку шасси. А потом он должен угостить всех сигаретами. Такое вот боевое крещение

3) В авиации нет слова «последний» (лишь крайний) и самолета под номером «13»

4) Никогда нельзя называть новый самолет именем или номером разбившегося. А также брать что–либо с места крушения на память

5) Никогда нельзя ругаться на технику. Самолет у летчиков, также, как машина у автомобилистов – нечто одушевленное. И у каждого пилота есть свои секретные ритуалы для удачного полета.

Александр Хабаров, заместитель командира авиационной группы Энгельсской гвардейской Донбасской Краснознаменной авиационной базы

– В этом году Дальняя авиация отмечает 100-летний юбилей. Это не только романтика. Это вполне благополучная работа с достойными зарплатами. Те финансовые проблемы, которые долгое время не решались, наконец–то решаются. Существенно выросли зарплаты и пенсии, военные обеспечены жильем. В частности теперь есть возможность взять беспроцентную ипотеку. А это очень большой плюс для молодых ребят, планирующих обзаводиться семьей.