Алексий II подарил саратовскому осужденному три года свободы

Алексий II подарил саратовскому осужденному три года свободы

Еле слышно потрескивает одиноко горящая свечка. У фотографии Алексия скромный букет цветов, мужчина в темной одежде читает Псалтырь. В маленькой церквушке на окраине Саратова служат панихиду по Патриарху всея Руси. Слишком коротко, почти по-зековски стриженный Иисус наблюдает за происходящим с фрески на стене. О том, что эта церковь находится на зоне, напоминают лишь бирки на робах собравшихся да чересчур суровые лики святых.

- Строительство храма началось еще в 1991 году Тогда бывшему начальнику колонии Максимову приснилась его покойная мать и сказала, что здесь нужно поставить церковь, - крестясь, вспоминает мужчина в форме - заместитель начальника по кадрам и воспитательной работе ИК-33 Валерий ГЛУХОВ. - Это был первый в России храм, построенный в режимном учреждении.

Сказка про Золушку

Проектировали и возводили церковь Святой Блаженной Ксении Петербуржской местные умельцы. Материалы закупались за счет пожертвований и на деньги самих заключенных. Руководил работами местный живописец, 42-летний осужденный Грибов. К тому моменту он отмотал почти половину срока, 5 из 11 положенных по приговору суда лет. Так же, как и Грибов-старший, Вячеслав был художником-самоучкой, рисовать начал еще в юности. А в 37 лет сел за кражу “предметов, не являющихся собственностью социалистических организаций” - Вячеслав с напарником воровали иконы из церквей.

- Грибов состоял в художественном кружке, у него была своя мастерская, - рассказывает Валерий ГЛУХОВ.- И поэтому он охотно согласился написать все эти иконы.

- А где здесь его работы? - разглядывая разнообразие религиозных сюжетов, интересуюсь я у церковного чтеца.

- Да все, кроме тех двух икон! - отвечает заключенный Игорь ЧАБАН. - И своды тоже он расписывал. Здесь ставили леса, и он на них работал.

В 33-й колонии об осужденном Грибове вспоминают с нотками легкой зависти. Его история - своеобразная сказка про Золушку. Строительство и роспись были закончены уже летом 1992 года. 16 июня храм освятил архиепископ Саратовский и Вольский Пимен. А год спустя исправительное учреждение посетил Патриарх Московский и всея Руси. Алексию II настолько понравился храм, что он повез Борису Ельцину прошение о досрочном освобождении мастера, написавшего фрески и иконы. Президент прошение удовлетворил, и осужденный Грибов вышел на свободу на три года раньше положенного срока.

“Ты свой грех уже искупил”

Прошло пятнадцать лет. Аристократические черты лица, ухоженные руки и абсолютно седые волосы - несмотря на давность лет нам удалось разыскать Вячеслова Грибова. О тех восьми годах, проведенных на зоне, напоминает лишь безмерная тоска в пронзительно-голубых глазах и изредка всплывающие в разговоре тюремные понятия. Мы сидим в маленькой мастерской, каждый сантиметр которой завешан портретами, вырезанными из газет, репродукциями известных полотен и работами самого художника. В этом фанерном домике нет отопления, от холода леденеют пальцы и застывают чернила в ручке.

- Вот видите, зима настала, и работать я уже не могу. Краски замерзают, - вздыхает Вячеслав.

Живопись по-прежнему осталась его главной страстью. И в то же время недостижимой мечтой. На пятом десятке, да еще после колонии идти учиться, по мнению самого Грибова, было уже поздно. А в жизни он так и не «вписался». Устроился в мастерскую при Елшанском кладбище, делал надгробия. Зарплату тратил на продукты и краски. Но после инсульта ушел на пенсию. Некоторые работы удавалось продать, чтобы на вырученные деньги опять купить краски. Все эти годы вместе с картинами он хранил в мастерской самое дорогое - память об общении с Алексием в виде стопки потрепанных и пожелтевших от времени черно-белых фотографий.

- Вот здесь я с батюшкой, я ему тогда хлеб подносил. Вот это - макет будущей церкви. А здесь - моя первая икона, с которой и началась отделка храма, “Блаженная Ксения Петербуржская”, - перебирает свое прошлое Вячеслав.

- Так мы ж ее там, в церкви видели, - вспоминает наш фотограф.

- Видели? Значит, она еще цела... - потеплевшим голосом шепчет художник. А в голосе сквозит гордость за собственное творение. - Патриарху церковь очень понравилась... Когда кортеж приехал, ворота открыли, а она на солнце аж горит вся. Мы тогда с Алексием поговорили по душам. О Боге, о вере. Он спросил меня: “За что сидишь?” Я рассказал: мол, так и так, батюшка. А он меня так, по-мужицки, обнял и сказал, что я уже свой грех искупил. И что он поможет с освобождением.

Рассказ прерывается тяжелым вздохом. Вячеслав вспоминает, что Алексий звал его пообщаться уже после освобождения, а он “из-за собственной скромности” все никак не ехал. Считал, что простой самоучка, бывший зек не достоин таких приглашений... Да и иконы с тех пор он больше не писал.

Весть о смерти Патриарха стала ударом для Грибова.

- Я первое время не хотел в это верить. А потом стало очень тяжело. И сейчас тоже тяжело об этом говорить, - куда-то в пустоту произносит Вячеслав.

А потом, спохватившись, что мы совсем замерзнем, приглашает в дом. Там - идеальная чистота, на стенах - невероятной красоты пейзажи.

- Да ерунда это все. Ерунда! - в ответ на восхищенные взгляды отвечает их автор. - Я так и не успел научиться рисовать. Хотя церковь получилась...

- Ну а что было с теми иконами? Почему вас посадили? Что тогда случилось? - выспрашиваем мы.

- А вот почитайте. Тут все написано, - откуда-то из глубины комнаты Вячеслав ГРИБОВ приносит “Комсомолку” четырнадцатилетней давности. - Когда только вышел, за мной множество журналистов охотилось. Но согласился побеседовать только с “Комсомолкой”.

«Мы тоже люди...»

Сейчас Вячеславу Александровичу шестьдесят. Работы нет, средств и сил, чтобы творить, тоже. Что будет дальше и доживет ли он до долгожданного лета - неизвестно.

Но храм, построенный его руками, стоит. Новые поколения осужденных, да и само руководство 33-й колонии ходят туда молиться и исповедоваться. Прихожане участвуют в службах, многие уверовали в Бога, только попав сюда.

- Церковь должна разговаривать со всеми своими чадами, - отвечает на мое “а зачем вам это все надо?” чтец осужденный Игорь ЧАБАН. - Как сказал в одном своем стихотворении мой знакомый, «мы тоже люди». Кстати, из постоянных прихожан нашей церкви после освобождения в колониях никто не “всплыл”.

Ну и ну!

Необычным образом сложилась судьба еще одного прихожанина этого храма. Пятнадцать лет назад Дима Данин был верующим ребенком. Часто ходил в церковь.

А когда в Саратов приехал Патриарх всея Руси, в числе его свиты прибыл в эту колонию посмотреть на только что открывшийся храм. А через полтора десятка лет он вновь оказался в этом учреждении, только уже в качестве осужденного.

- Зато сейчас я опять хожу в церковь, - разводит руками Дмитрий. - Наверное, для этого надо было попасть сюда.

Читайте:

Саратовцы простились с Алексием II

В апартаментах Алексия II хранится портрет работы саратовской художницы

На выборы нового Патриарха всея Руси едут трое саратовцев