Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+6°
Boom metrics
Дом. Семья16 марта 2018 5:57

Геофизик Живаго

Даниэля Орлова о тех и для тех, кто уже родился с желанием протестовать против советской власти с гитарой в руках, но она развалилась в прах
Обложка книги «Чеснок» Даниэля Орлова

Обложка книги «Чеснок» Даниэля Орлова

Геофизик Живаго

Чтобы испытать интеллигента на прочность духа, жизнелюбие и нравственность, совершенно не обязательно устраивать в стране революцию и начинать Гражданскую войну. Достаточно перестать платить деньги за одни услуги обществу и начать платить за другие.

«Чеснок»

«Эксмо», 2018

Многие тысячи лет человечество делило себя на варны, касты, сословия, классы. Двадцатый век добавил понятия: прослойка и профессиональное сообщество, круги. Не менее популярны стали определения: внутренняя иммиграция, техническая интеллигенция, физики и лирики. Интеллигенция смогла пережить войны и репрессии, колоссальную смену ценностей, но конец ХХ века в России продолжил свои эксперименты над этой духовной кастой. Представьте, что герой романа «Доктор Живаго» не доктор, а геофизик или электронщик, походник и любитель бардовской песни, бородатый представитель технической интеллигенции в куртке из парашютной ткани, которому в наказание за что-то судьба выдает конец застоя, лихие 90-е, гламурные нулевые, киевский майдан, присоединения Крыма.

В бородатых физиках и лириках поэзии, внутренних переживаний и нравственных вопросов, ранимости, противоречивости и мгновенной гневной рефлексии хоть отбавляй. Роман Даниэля Орлова о тех и для тех, кто уже родился с желанием протестовать против советской власти с гитарой в руках, но она развалилась в прах, а наступившие времена потребовали новых навыков выживания и нового нравственного выбора, иного отношения к деньгам и к государству. Также, как и во времена Андрея Живаго, страна будто откалывается от материка и становится айсбергом в неведомом океане. Что же делать тем, кто привык, как минимум для себя, всегда определять отношение к происходящему?

Язык повествования насыщен яркими образами и лишен пафоса какой-либо зафиксированной позиции. Поэтому книгу можно читать и на первом уровне погружения, и тогда это будет: приключения технической интеллигенции в очередную эпоху перемен. На втором уровне нет прослойки, а есть конкретные люди со своими судьбами, страхами и мукой выбора. Они воины и слабаки одновременно. Сразу вспоминается эпизод из пастернаковского романа, когда главной герой с санитарной сумкой на боку и винтовкой в руке сквозь прицел размышляет о внешней привлекательности солдат противника и принимает решение стрелять в дерево, но в нападавшего всё же попадает.

Повествование вроде бы простое и понятное, но у костра на берегу реки не просто охотники, а люди, мыслящие более глубокими и трагическими категориями, а это наполняет смыслом любую безобидную фразу и делает ее очередным сеансом самокопания. Например, герой стирает куртку, а их в книге много, ибо это один из символов касты. Так вот, в момент стирки он доходит до внутреннего клапана. В обычной жизни это словосочетание вряд ли вас заденет, но вы уже не на первой странице романа Орлова, и поэтому «внутренний клапан» - это образ, который мерещится вам или задуман автором.

Книга полна неравнодушия и поиска сопричастности между личностью и судьбой страны. В эпоху резюме и попыток создать пассивный доход она звучит как лирический протест геофизика. Уверен, роман был бы по достоинству оценен Сахаровым и Алферовым, но вернет ли он практику нравственного выбора хоть в кого-то, кто родился после 1985 года – это большой вопрос, над которым стоит поразмышлять в окружении суровой природы или хотя бы под низким и серым небом Балтики.