После побоища на Хованском кладбище шабашников-таджиков стало только больше

Во время беспорядков мигранты сожгли и размолотили лопатами несколько машин.

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

Коротко напомним: 14 мая 2016 года на Николо-Хованском кладбище в Новой Москве схлестнулись пятьсот человек. Спортсмены (преимущественно уроженцы Чечни и Дагестана) и местные шабашники - таджики. По версии следствия, спортсменов привел директор кладбища Юрий Чабуев, который пытался поставить работяг «на процент». Те взбунтовались. В итоге - трое убитых, тридцать раненых. В Щербинском суде начался процесс. Точнее, два процесса. Отдельно судят директора Чабуева и участников его силовой группы поддержки (всего - 16 человек). У них целый букет статей: «Организация массовых беспорядков», «Участие в массовых беспорядках», «Причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть двух и более человек», «Превышение должностных полномочий с причинением тяжких последствий». Другой процесс - по пятерым граждан Таджикистана, которых обвиняют в хулиганстве.

Таджики подрабатывали на кладбище с конца 90-х. Обычно ходили по территории и предлагали свои услуги москвичам, приехавшим проведать могилы родственников: оградку покрасить, памятник установить, на участке прибраться. Работали неофициально. Без договоров и квитанций. Но зато серьезно демпинговали цены на услуги - в два-три раза от «среднерыночных». Например, если в официальной конторе забетонировать цоколь (фундамент под оградку) стоит 5000 рублей, мигранты те же работы делали за 2500. Видимо, новый директор кладбища Юрий Чабуев прикинул: это ж сколько нигде не учтенного нала, и попытался перевести часть этого потока к себе в карман.

Что изменилось в кладбищенском бизнесе за эти полтора года?

«ОНИ НАМ ГОВОРЯТ: МЫ ПОБЕДИЛИ!»

На двух соседних участках копают новые могилы. Славяне.

- Я тут с 1990 года работаю, - прерывается на перекур дядя Петя (так назвался) - крепкий мужик лет пятидесяти. - Официально? Нет, не от администрации. Ну, у нас как бы есть бригадир, но мы на себя работаем. Уж не знаю, как и с кем он там «разводит», чтобы нас не трогали. Но не трогают - факт.

Пока двое других продолжают углубляться в землю, дядя Петя продолжает откровенничать:

- Официально меня копателем в администрацию не возьмут. Я тут в 2010-м присел на пять лет за пьяную драку, дал одному в голову. А судимых официально, короче, не берут.

Речь заходит о таджиках.

- Мы с ними не конфликтуем. Иногда даже поболтать можем, - рассказывают мужики. - Но после той истории со стрельбой они уже в открытую говорят: «мы победили, нас больше не посмеют тронуть!» Вроде как, показали свою силу и застолбили за собой этот «рынок».

С одной стороны, что плохого, если на рынке услуг есть кто-то, кто готов сделать дешевле? Общаюсь с москвичами, которые приехали на кладбище. Во-первых, почти все говорят: после той громкой потасовки 2016 года рабочих-таджиков стало больше. Во-вторых: да, их услуги дешевле. Правда, многих напрягает гиперназойливость приезжих.

- Как таксисты раньше в аэропортах - от самого входа начинают тебя доставать, - рассказывает пожилая женщина. - Идет за тобой, просит дать хоть какую-то работу. И все кладбище поделено между ними на квадраты. Дойдешь до такого-то участка - один остановился, а тебя подхватывает другой. И начинается заново... Но когда мне что-то нужно, я обращаюсь к таджикам. У меня на этом кладбище уже больше десяти родственников лежат. На одном участке из-за разросшихся корней березы треснул цоколь, его вместе с оградой начало приподнимать. В официальной фирме мне насчитали 90 тысяч рублей за сруб дерева и приведение участка в порядок. Таджики сделали то же самое за тридцать.

- Я несколько раз нанимал таджиков, но на самые простые работы - мусор вынести (это буквально сто рублей стоит), оградку покрасить, - говорит москвич Артемий. - Но для изготовления памятника я не стал связываться. Да, они предлагали процентов на двадцать дешевле. Но где я их потом искать буду, если они даже договор не подписывают?

Впрочем, нелегальщина - только часть проблемы.

МИГРАНТОВ КОНТРОЛИРУЕТ КРИМИНАЛ?

Как устроена система работы таджикских гастарбайтеров на Хованском кладбище, мне рассказал правозащитник, занимающийся проблемами миграции. Анонимно.

- Позапрошлым летом на кладбище работали 400-500 приезжих из Таджикистана. В нынешний сезон их уже около 600. Большинство прилетают в Москву именно на летний сезон, когда на территории кладбища разрешены работы. Всем процессом руководят негласные лидеры из диаспоры - крепкие ребята из околокриминальных кругов. Бригадиры. Они расставляют людей по участкам, объясняют им специфику работы. Договариваются с охраной, чтобы мигрантов не трогали. 30 процентов заработанного мигрант обязан отдать бригадиру. Если выясняют, что человек часть заработка от этого «налогообложения» утаил, избивают и выгоняют. Такие жесткие правила. По моей информации, когда люди Чабуева озвучили мигрантам новые условия, соотечественников начал «накачивать» как раз эти люди из криминала.

Сейчас в Москве активно укрепляются среднеазиатские этнические группировки. Пока они по большей части «щиплют» только своих. Тем более там, где через земляков проходят такие объемы никем неучтенной наличности! Но очень скоро таджикские, узбекские и киргизские банды могут начать приглядываться и к другим сферам.

Бывший директор Хованского кладбища Юрий Чабуев собирался подмять под себя гастарбайтеров. Фото: Сергей ВЕДЯШКИН/Агентство городских новостей Москва

СКОЛЬКО ЗАРАБАТЫВАЮТ РАЗНОРАБОЧИЕ?

Для обычного гастарбайтера с кладбища арифметика и без всякой накачки простая. 30 процентов гребут бригадиры. А бывший директор подразделения «Ритуала» Юрий Чабуев хотел 70! По крайней мере, так гласит «таджикская» версия событий весны прошлого года. Ее излагает таджик Акрамжон, которого я встретил на Западной территории кладбища. На «западе», кстати, приезжих из Средней Азии куда больше. Это связано с тем, что здесь находятся участки, на которых хоронят исключительно мусульман. А единоверцев, объясняет мой собеседник, охотнее нанимают.

- Его (Чабуева - авт.) люди, кавказцы, сначала проехались по кладбищу, побеседовали с разнорабочими, кто сколько берет, - говорит Акрамжон. - То есть, поняли, сколько денег могут заработать, если заставят нас делиться.

- Сколько вы зарабатываете? - спрашиваю в лоб.

Парень смущается, отводит глаза.

- За сезон можно тысяч сто пятьдесят заработать. То есть, по тридцать тысяч в месяц. Но если больше половины кому-то отдавать, что нам останется?

Разнорабочие славяне называли цифры чуть другого порядка: сорок тысяч в месяц, пятьдесят.

Сам Акрамжон официально трудоустроен в гранитной мастерской (кстати, не меньше полдюжины таких фирм на Хованском кладбище принадлежат этническим таджикам, - Авт.). Говорит, что с ребятами ночует прямо на производстве. Какой смысл снимать где-то квартиру, если так - дешевле.

- Все равно мы сейчас уже скоро домой уезжаем, - объясняет. - Сезон работ на кладбище закрыт. Весной вернемся!