Польская комиссия: «Главную вину за авиакатастрофу под Смоленском несет экипаж»

Вид у польского министра внутренних дел Ежи Миллера, председателя комиссии по расследованию причин авиакатастрофы, в которой в 2010 году погибли президент Польши Лех Качиньский и еще 95 высокопоставленных пассажиров, был виноватый.

- Пожалуйста, - попросил он журналистов, пытаясь закончить трехчасовую пресс-конференцию, - разрешите мне встретиться с родственниками (они смотрели отчет в онлайн-режиме из соседнего зала), и я вернусь. И отвечу на все оставшиеся вопросы!

Не вернулся, увы. Обманул. А может, просто увяз там еще часа на три, потому что для людей, столь мистическим образом потерявших своих близких (опять Катынь! опять апрель!), слышать, что во всем виновата не Россия и не международный заговор, а самый что ни на есть польский экипаж, было слишком…

ТУМАН ИЗ «БЕЛОЙ КНИГИ»

Напомню, в январе в Москве были презентованы выводы МАК, которые стали в Польше шоком. Реакция: ярость, перемешанная с торжеством, - у русофобов, досада с разочарованием - у тех, кто выступает за русско-польский конструктив. Теперь понятно, что этот отчет был Польше скорее во благо - крайне болезненный для польского национального характера пар был выпущен снаружи, а не изнутри. Если бы вывод о том, что во всем виноват непрофессионализм экипажа, был сначала озвучен по-польски, удар был бы еще более болезненным. Когда же к такому резюме приходят в столице соседней страны, остается хотя бы пространство для фантазий.

О, как же в Польше этим пространством воспользовались! В начале июля свои выводы (т. н. «Белую книгу») опубликовал Антоний Мачеревич, член специально созданной парламентской группы. Из нее выходило следующее: смоленские диспетчеры сознательно снабжали польский экипаж ложными данными, буквально умоляли центр закрыть аэропорт и были шокированы неожиданно появившимся (неспроста, конечно!) туманом. Сам самолет не случайно ремонтировался в Самаре, русские сначала вмонтировали туда микробомбу, а потом фальсифицировали записи «черных ящиков», прислав в Польшу куски чужих трупов, чтобы скрыть следы от пуль, которыми сотрудники ФСБ добили выживших пассажиров на месте катастрофы… Непосредственно перед обнародованием доклада польской комиссии представители оппозиционной партии «Право и справедливость», которую возглавляет брат-близнец погибшего президента Ярослав Качиньский, вбросили в инфопространство еще одну идею - распыленное на высоте 15 метров над землей гелевое облако, которое в момент парализовало все приборы… Если же обобщить все версии, получается сговор двух премьеров - Владимира Путина и Дональда Туска, - которые, почти как Молотов с Риббентропом, договорились устранить неудобного президента Леха Качиньского…

Это - теория, умноженная на знание того, что происходило с польскими головами после распада СССР. То есть: повторяемые, как мантры, истории о геноциде, Катынь, без мысли о которой ни один поляк не ложится спать, и еще один миллион публикаций об исторической вине России за всю польскую историю…

Теперь практика: закрытый на реконструкцию и никому не интересный музей Катыни, таксисты, демонстративно выключающие радио, как только начинались новости о президентском самолете, их красноречивые усмешки при виде плаката с ликом Ярослава Качиньского, скромно именующего себя следующим польским премьером, и бесконечные рассказы о том, как хорошо полякам жилось при коммунистах.

- Что ты говоришь? В Москве есть работа? И зарплата?! - И лица, погруженные в легкую задумчивость…

Кстати, вопреки моде и трендам Польша продолжает упорно говорить по-русски. На всех уровнях и во всех возрастных категориях. Даже премьер-министр Дональд Туск на пресс-конференции элегантно оборвал одну из российских коллег-журналисток, пытавшуюся задать вопрос на английском: да что вы, дескать, пани, как неродная…

Тем интереснее было узнать, как будет выглядеть реванш польской стороны, пожелавшей опровергнуть отчет МАКа и представить свои выводы о расследовании авиакатастрофы.

ВИНОВАТЫ ЭКИПАЖ И ДИСПЕТЧЕРЫ?

Итак, председатель комиссии Ежи Миллер объявил журналистам, что в трагедии главным образом виноват польский экипаж, который уделял мало времени обучению на тренажерах, отказался от российского штурмана-лидеровщика, страдал от чрезмерных нагрузок, ориентировался на неточные данные и не знал русского языка.

Шока это, впрочем, не вызвало - не зря всю последнюю неделю в польском обществе уже обсуждали утечки из еще неопубликованного доклада и к этому были готовы (подробности доклада - на kp.ru). А вот концентрат того, о чем говорилось на пресс-конференции:

- самописцы показали, что Ту-154 был технически надежен и исправен вплоть до столкновения с землей;

А вот этим полякам, похоже, не нужны никакие расследования, они убеждены, что во всем виновата Москва. «Смотрите, как Россия уничтожает улики в расследовании смоленской катастрофы!» - написано на плакате этого пикетчика. Смысла - ноль, зато внимание пресс

- топливо соответствовало норме;

- ни ядовитых веществ, ни взрывчатки на борту самолета не обнаружено. Как и двух сотрясений перед падением, которые будто бы зафиксировали американские спутники;

- светосигнальное оборудование смоленского военного аэродрома было ненадежным и неполным. Вопрос подготовки его к приему самолета польского президента полностью ложился на российскую сторону, которая 5 апреля отчиталась, что аэродром готов. Поэтому командование 36-го польского спецполка сняло с себя обязанности по рекогносцировке - по сути, экипаж полетел вслепую. Высота деревьев превышала допустимую, что теоретически могло повлиять на работу радиолокатора. То есть аэродром не обеспечивал безопасности посадки, особенно при ограниченной видимости (вообще-то 7 апреля, за три дня до катастрофы польского борта 101, на этом аэродроме успешно приземлились самолеты премьеров Путина и Туска, а также борты с сопровождающими их лицами и журналистами);

- анализ радиообмена показал, что российский диспетчер подавал экипажу неправильные команды. Сообщал, к примеру: «Вы на курсе» - в то время как самолет находился в 65 метрах слева от полосы. Когда расстояние до земли стало критическим, диспетчер должен был сказать: «Приостановите спуск!» А он не сказал - что, по мнению польской стороны, свидетельствует о том, что «он в тот день неправильно работал». Руководитель зоны посадки - отмечается в отчете - не имел опыта, поскольку за год сажал самолет всего два раза. «Успокаивающие распоряжения вводили экипаж в заблуждение», - резюмировал сказанное Ежи Миллер.

НАРУШЕНИЕ ЗА НАРУШЕНИЕМ

Больше всего в отчете комиссии досталось экипажу: жизнь его и смерть препарировали, как лягушку, исследовав 17 (!) сфер. Проколы нашли во всех - потому главный вывод комиссии звучал неутешительно: уровень подготовки экипажа угрожал безопасности полета. 36-й спецполк был перегружен работой и ощущал явный кадровый голод, обучение пилотов и штурманов проводилось в спешке, нормативы отдыха постоянно нарушались, опытные пилоты увольнялись, а на работу принимались только что окончившие летную школу. Допуск к полетам был грамотно оформлен только у борттехника. Все остальные члены экипажа его вообще не имели! Отсутствие подготовки на тренажерах привело к тому, что экипаж не обращал внимания на сигналы системы ТАВС. Последний контроль за уровнем подготовки экипажа в 2010 году не выявил, впрочем, серьезных промахов, что только убедило всех в том, что элитный полк не должен соблюдать общие правила. До вылета 10 апреля 2010 года у экипажа не было возможности встретиться, штурману, который накануне находился в другом полете, не был обеспечен отдых, на аэродром вылета экипаж прибыл с опозданием на 30 минут и потому подготовку к полету проводил в спешке. По всем правилам выходило, что этот борт не должен был вообще получить разрешения на вылет. Но правилам в родственной в этом смысле нам Польше следовать не любили…

Польская сторона отказалась от нашего штурмана, заявив, что экипаж прекрасно знает русский язык. Ну не хотят - не надо, российская сторона с этим согласилась. На деле же русским владел только командир Аркадиуш Протасюк. Радиообмен с землей должен был вести штурман, но эти обязанности пришлось взять на себя командиру. Он должен был вести самолет, слушать радио, отвечать на команды диспетчера и следить за высотой. Ко всему прочему, отметили в комиссии, это был не очень опытный пилот, который большинство времени провел в хорошо оборудованных самолетах на хорошо оборудованных аэродромах и к условиям посадки в неблагоприятных условиях подготовлен не был. В результате командир пропустил информацию о том, что на расстоянии 10 км от взлетно-посадочной полосы нужно было начинать спуск. Опомнился через два километра, логично увеличил скорость спуска, которая в итоге была превышена на 30 километров.

Комиссия считает, что экипаж не собирался приземляться, он только хотел сделать пробный заход на посадку. Но… Высотомер работал неправильно: штурман сообщал о высоте в 100 метров, а фактически было 49. Высотомер показывал 91, а на деле было всего 39!

Перед самым критическим моментом командир передал экипажу, что уход на второй круг будет предпринят в автоматическом режиме, что и стало самой главной его ошибкой: на аэродроме такого типа этот маневр произвести невозможно, необходимо было перейти на ручное управление. То, что экипаж на эти слова никак не отреагировал, говорит о том, что никто не подозревал, что совершает смертельную ошибку, что опять же объясняется непрофессионализмом и не дочитанной до конца инструкцией. И вот финал: командир жмет на кнопку - а машина не реагирует. Жмет опять - результат тот же. На принятие правильного решения у него ушло 5 секунд, которые и стоили всем жизни.

Польские журналисты глотали эту информацию, как горькую пилюлю.

- Вы бы сами полетели на самолете, за штурвалом которого сидел пилот из 36-го спецполка? - не выдержал в конце концов кто-то из них.

Члены комиссии дрогнувшим голосом сказали: «Да».

Но как-то без энтузиазма.

Обломки президентского Ту-154 пока находятся на территории смоленского аэродрома «Северный».

О ДАВЛЕНИИ СВЕРХУ ДЕЛИКАТНО УМОЛЧАЛИ…

Российских журналистов интересовало другое: то, что в отчете польской правительственной комиссии ни слова не было сказано о том психологическом давлении, которое испытывал экипаж. Ну не приснилось же нам в самом деле то, что в кабине пилота находился командующий польскими ВВС Анджей Бласик, что президент спешил в Катынь к началу траурной церемонии для того, чтобы успеть выйти в прямой эфир, а начальник протокола, обдумывая, как донести до своего шефа новость о том, что придется улетать на запасной аэродром, сказал недвусмысленную фразу: «Он взбесится…»

Мытьем и катаньем и многократным повторением одних и тех же вопросов нам все-таки удалось вытянуть следующее:

«Командир передал директору протокола, что из-за тумана они в Смоленске сесть не смогут, что необходимо решение о запасном аэродроме и что после попытки приземлиться экипаж уйдет на второй круг». Ответ главного пассажира озвучен не был. «Известие о невозможной посадке в Смоленске вызвало бы множество хлопот с началом торжеств. Такого рода решение - за человеком, который пользуется самолетом и должен учесть тот факт, что смена места посадки меняет его планы. Если бы аэродром был закрыт или не хватало топлива, тогда решение принимал бы командир, - витиевато объяснили члены комиссии, твердо добавив: - Никто экипажу не приказывал приземляться на этом аэродроме, но косвенное давление существует практически в каждом таком полете, и пилоты были к такому прессингу очень стойкими, что доказывает инцидент в Тбилиси» (подробности).

Странно, а нам почему-то показалось наоборот - отказ командира экипажа посадить самолет в трудных условиях во время грузинско-югоосетинской войны стоил ему карьеры, о чем не мог не помнить и Аркадиуш Протасюк...

Фамилию главнокомандующего польскими ВВС Бласика тоже из членов комиссии пришлось вытягивать буквально клещами.

- Присутствовал ли этот человек в кабине пилота и с какой целью? И исследовали ли вы его кровь на алкоголь? - этот вопрос на русском языке звучал из всех микрофонов.

- Запись голосов в кабине не указывает на то, что он вмешивался в действия командира или других членов экипажа, - уклончиво отвечали члены комиссии. Ирония на лицах журналистов - всех, и российских, и польских - говорила об обратном…

* * *

Что в итоге? Польская правительственная комиссия увильнула от темы психологического давления на пилотов и сохранила светлыми образы главного пассажира - президента - и командующего ВВС, на котором, собственно, и лежит главная вина за то, что жизнь первых лиц государства отдавалась в руки уставших от перегрузок и плохо подготовленных летчиков. Но местных русофобов и это не впечатлило. «Польский вариант отчета МАКа», - немедленно отреагировала оппозиция, возглавляемая братом погибшего президента. Другого от них никто и не ждал - в октябре в Польше парламентские выборы, и списки партии «Право и справедливость» возглавят именно родственники погибших в авиакатастрофе под Смоленском...

Заключительный отчёт по вопросу об установлении обстоятельств и причин катастрофы самолёта TУ-154M, борт 101 под Смоленском (PDF, 8,6 Мб)