Памяти Анатолия Алексина: Человек, который верил только детям

Анатолий Георгиевич считал, что дети понимают больше, что взрослые могут быть не правы, но дети - в состоянии исправить эти ошибки

Фото: ТАСС

Анатолий Алексин был ласковым и мягким человеком. Говорил осторожно, людей старался не обижать, но и не посвящать особо в свои дела.

Интервью давал под диктовку, вплоть до запятых, повторяя цитаты из собственных книг. "Ах, вы у меня спросили это? А я как раз об этом написал в таком-то произведении". Обладая прекрасной памятью, старался отвечать на одинаковые вопросы одинаково. И даже через шестьдесят лет мог процитировать слово в слово свой ответ, данный им, еще молодым человеком, еще начинающим писателем.

Он не делал подлостей, но коллеги относились к нему настороженно.

Кто-то завидовал положению: Алексин стал большим чиновником от литературы. "Секретарь союза писателей, кабинет, зарплата, по 16 книг в год".

Кто-то обижался на то, что он мало помогал молодым писателям.

"Печатают одного Алексина, а им одним не исчерпывается детская литература", - негодовал Эдуард Успенский.

Вишенкой на тортике общественного отношения стала эмиграция. Отъездом Алексина возмущались. Как мог писатель, воспитывавший всех, кто рос в шестидесятые-семидесятые, вдруг, не предупредив (даже близкие друзья считали, что Алексин едет в Кисловодск) - эмигрировать в Израиль? Разве это не предательство?

Сын врага народа, приученный выживать, молчать, скрываться и таить, Алексин не доверял взрослым.

В годы войны его бабушку Соню убили в немецком лагере. "Бабушка не была похожа на еврейку и немцы в ней ее и не признали. Но выдали свои же. Выдал дворник дома, где жила бабушка", - вспоминал писатель.

Этот дворник был отцом двух детей, с которыми бабушка до войны занималась уроками и читала книжки. У себя в Одессе она скучала по московским внукам, которые были далеко, и всю любовь и внимание отдавала чужим детям.

Взрослые предали, а дети нет.

Они ушли от отца-предателя и никогда больше не поддерживали с ним отношения. До самой смерти двое детей ходили на могилу бабушки Сони.

Алексин, как и его бабушка, верил, что плоды просвещения не бывают напрасными. Он доверял детям и даже мерилом порядочности для него оставалась схожесть взрослого человека с ребенком: "Детство живет только в хороших людях. Вы замечали, иной раз смотришь на плохого человека и удивляешься, как такой гад ребенком-то мог быть?" - недоумевал Алексин в одном из более или менее откровенных интервью, данных уже в эмиграции.

Меня всегда удивляло, что герои его произведениях не были беспомощными инфантилами, какими зачастую изображают детей в современных произведениях. Это всегда были маленькие взрослые, исправляющие ошибки больших взрослых. Так мальчик Сережа из повести "А тем временем где-то" случайно узнав, что у отца была другая семья, о которой тот никогда не говорил - не закатывает скандал, не обвиняет отца в предательстве, не погружается в собственные переживания. Мальчик Сережа идет к первой жене отца и старается помочь справиться с потерей семьи и уходом приемного сына.

Анатолий Георгиевич считал, что дети понимают больше, что взрослые могут быть не правы, но дети - в состоянии исправить эти ошибки. Это было новым и совсем неожиданным для советской литературы.

- Помню, каким событием для меня стала повесть "Третий в пятом ряду", - вспоминает писатель Лола Звонарева. - Я плакала и переживала то же, то и герои повести. Мои родители разводились. И Алексин так точно передал чувства ребенка, что я помню это до их пор.

Будучи еще совсем молодым, Алексин нащупал для себя семейную тему: "Я понял, человечество состоит из семей. Остроактуальные проблемы быстро становятся непонятными. Вечное - то, что связано с мамами, папами, бабушками, дедушками"...

- Это было прорывом для своего времени, - отмечает Звонарева. - В идеальной советской семье и в школе не должно было быть разводов, предательств. Алексин заговорил об этом первым, "Чучело" Железникова было много позже. Правда, чтобы быть пионером, нужно было быть Алексиным. В Советском Союзе то, что разрешалось одному писателю - не разрешалось другому. Так, скажем, Дине Рубиной не разрешили писать о наркотиках, а тому же Айтматову дали добро...

Многие писатели считали Алексина везунчиком. Высокий пост, своя передача на ТВ, машины, дачи. Но близкие знали о его трагедии. Алексин любил литературу, любил своих читателей, но больше всего любил одну женщину. Татьяну, свою жену, соединиться с которой смог будучи немолодым человеком. Он пережил ее ненадолго.

Был период, когда Алексина совсем не переиздавали, когда о нем, казалось, совсем забыли. Но по прошествии многих лет выяснилось: дети, в которых он верил - не предали.

Каждый год в школах России и за рубежом проходит конкурс чтецов "Живая классика". Ученики всех классов соревнуются за право считаться лучшим чтецом прозы современных авторов. По условиям конкурса, исполнять можно произведения, не включенные в школьную программу.

- Удивительно, что из года в год количество участников, читающих произведения Анатолия Алексина - все больше, - говорит организатор конкурса Марина Смирнова. - Школьники сами ищут произведения, которые хотят исполнять, и все чаще их выбор - в пользу произведений Алексина. "Домашнее сочинение", "Очень страшная история", отрывок из "Мой брат играет на кларнете.

Учителя говорят, что в этом году произведения Алексина звучали особенно часто, писатель вошел в пятерку самых популярных авторов. Словно дети чувствовали что-то. В конце мая во время финального конкурса в Артеке соберутся лучшие чтецы со всего мира. Прошел в финал и рассказ Алексина. Выбирая произведение для участия в конкурсе, участница из Финляндии Анна Бочкова еще не знала, что будет читать его в память о любимом писателе.

ПОСЛЕДНЕЕ ИНТЕВЬЮ ПИСАТЕЛЯ

Анатолий Алексин: С «Комсомольской правдой» меня связывают многие годы дружбы

Знаменитому писателю и корреспонденту нашей газеты исполнилось 90 лет. Накануне юбилея мы поговорили c классиком советской литературы.

- Я не в праве оценивать своих заслуги или неудачи в деле, которым занимался всю свою творческую жизнь с начала пятидесятых прошлого века. Это прерогатива моих читателей, критиков, литературоведов… И честно сказать, я ими не был обижен (подробности)